Мир Зазеркалья (фантастика)

Пальцами по стеклу

Ванная – это место, где можно остаться совсем одному,
Сбросить груз забот, растворить их в воде.
Дверь заперта, и сюда не войти уже никому.
Ты наконец один, совсем один в этой белой пустоте.
Ванная – это такое место, где можно раздеться совсем донага,
Вместе со своей улыбкой сбросить страх и лесть.
И зеркало – твой лучший друг – плюнет тебе в глаза,
Но вода все простит и примет тебя таким, какой ты есть.
О боже, как хочется быть кем-то – миллионером, рок-звездой,
Святым. пророком, сумасшедшим или хотя бы самим собой.
Самим собой – это сложно, но это возможно
Лишь только здесь.
Ванная – это место, где так легко проникнуть в суть вещей,
Поверить, что ты знаешь, где правда, а где ложь.
А главное – никто не видит, чем ты занят здесь,
То ли режешь вены, то ли просто блюешь.
О. ванная комната, пою тебе хвалу
За простоту, за чистоту, за мыло и за душ,
За всепрощение, за воскрешение,
За очищение наших душ.

Майк Науменко

Двигаясь без цели и направления под холодным, моросящим дождем, я зашел на кладбище. Кладбища католиков отличаются от наших. Есть в них какая-то торжественность, какой-то посыл ценить жизнь при этом без ощущения безысходности. И осторожно обходя могилы, случайно наткнулся на то, что не хотел, но ожидал найти.

Что-то внутри подсказывало, что надо помолиться. Господи, я никогда не умел этого делать. У меня есть книжка с молитвами, но я в них ничего не понимаю. Я могу их конечно чисто механически прочитать, но это будет полная ерунда. Молитва должна идти от сердца, от души. Пусть и совсем простая и своими словами.

…

Чтобы как-то прийти в себя после рабочего дня, я уже почти час лежал в ванне. Медленно переводя взгляд с потолка на стену, краем глаза, я увидел то, что никак не должно было происходить. На запотевшем зеркале медленно, буква за буквой появлялась надпись, как-будто кто-то невидимый писал по нему с другой стороны. Hola, amigo. Que tal? Даже моего уровня испанского хватило, чтоб понять . Привет друг. Как жизнь? Удивительно, но я не испытал страха. Был трепет. Я бросил на пол полотенце, вылез на него и осторожно дрожащей рукой написал – Hola, bien. Y tu? (Привет, хорошо. А твои?)

Её зовут Люсия и ей 16. Мы переписываемся с ней через зеркало. Она живет в Буэнос-Айресе, в маленькой квартирке с папой-дальнобойщиком, который сейчас в командировке на севере страны. У нее нет ни интернета, ни компьютера, а про скайп она и не слышала. Она любит самолеты и мечтает когда-нибудь сама сесть за штурвал. Она задает множество вопросов про авиацию, на которые я отвечаю в меру своих сил по знанию матчасти и испанского.

Обычно мы делили зеркало на две половинки, в верхней писала Люсия, в нижней – я. Каждый день я входил в мир зазеркалья около 9 часов вечера по Москве (2 часа дня в Аргентине). Я брал с собой в ванну ноутбук с испано-русским словарем, стакан чаю и ватные палочки, чтобы расходовать меньше места на нашем средстве связи.
Каждый день с нетерпением я ждал вечера. Так прошла неделя.

В испанском языке слово cáncer имеет меньше значений чем аналогичное ему русское “рак”. По крайней мере оно не имеет никакого отношения к красному, вареному с пивом. У Люсии был рак легких. Год назад ей дали год. Раньше, когда-то давно-давно, в той далекой жизни, до диагноза, девочкой она часто бегала к аэродрому смотреть как садятся и взлетают самолеты. Она проводила целые дни, смотря на жирные Боинги и легкие Цесны. А в последние две недели ей стало гораздо хуже и были все основания не дожить до сентября, до своего 17-летия. Все, что она хотела, это в последний раз послушать звук работающих движков и посмотреть как самолет с серебристым крылом из огромной туши превращается в точку и уходит, туда где Солнце, где свет.

Меня как-будто пронзило током, пригвоздило всей тяжестью неба к земле. В отчаянии провел рукой по зеркалу. На меня смотрела девочка. Огромные черные глаза, черные волосы, простой крест. Ven, por favor. Приедь. Пожалуйста.
Билет до Буэнос-Айреса и обратно это две мои зарпалаты. Почему до сих пор не изобрели телепортацию? Зачем мне 6 айфон, если телепортации так до сих пор и нет.

А в своем ли я уме? Стало не по себе. Картинка со стороны: уже неделю некий человек, в лице меня уходит, в ванну, пишет ватной палочкой на зеркале по-испански. Воображает, что получает ответы. Воображает? Я осторожно зашел в ванну. Еще видны следы сегодняшней переписки. Это точно не мой почерк. Даже если захочу, я не смогу так. Все другое, наклон, сила нажатия. Мир Зазеркалья… Психическое расстройство? F-22 (шизофрения по МКБ)? Что ж, ванна отличное место для того чтобы сойти с ума. Кто-то удит рыбу в пустой ванне, кто-то общается с Буэнос-Айресом. Даже испытал некую гордость, что с такой историей болезни не стыдно и в психушку.

Я не спал всю ночь, думая, анализируя, сравнивая. Искал и проходил в интернете тесты на психическую нормальность. А на утро закачал в телефон испано-русский словарь и заказал билеты. Кошек сплавил соседу. Мысленно порадовался, что вся семья в отпуске, не в Москве и не нужно ничего объяснять. Да и возможно ли? Мама, ты знаешь, я лечу в Аргентину. Да, к девочке с которой познакомился по зеркалу в ванной. Так вот, у нее рак и она хочет в последний раз сходит к аэродрому, а отвезти туда ее просто некому. А так у меня все в порядке, цветы поливаю каждый день.

Аргентина встретила меня жарой и сильным ветром. Такси. Поехали, амиго.
Сейчас я ее увижу. Мы накупим еды, напитков, возьмем машину и поедем к аэрополю. Мы будем смотреть на самолеты, смеяться и может быть эта чертова болезнь испугается, отступит, выкашляется. Как бы мне этого хотелось.

В Буэнос-Айресе нет дома номер 15К по Авенида де Колон. Зато примерно в этом месте стоит памятник аргентинским летчикам, погибшим во время Фолкленской войны с Британией 1982 года.
А в телефонной книге нет той, нужной мне, Люсии Фернандес.

…

Серая могильная плита, крест. Люсия Исабель Фернандес. 1975-1991.
Я стоял под дождем и понимал, что последние 2 недели я взаимодействовал с другим миром. Скрытым, параллельным и прочая тупая эзотерика. Неприкаянная душа? Дух? Призрак?
Бедная маленькая девочка, я не знаю умерла ли ты от рака, нравились ли тебе самолеты. Любила ли ты? Была ли любима? Не знаю. Я знаю, что ты умерла всего лишь в 16 лет, когда вся эта бегущая мимо, равнодушная, неблагодарная, обманная, насмешливая, бессмысленная, чужая, прекрасная, прекрасная, прекрасная жизнь была впереди. Покойся с миром.

Вернувшись домой, я взял тряпку и вытер gracias (спасибо) на зеркале.
De nada. (Не за что). Прощай, мир Зазеркалья.

Август 2010.